Оксфорд и Кембридж. Непреходящая история  - Петер Загер

Витгенштейн, опубликовавший при жизни почти сто печатных листов, для своих мальчиков был солнцем философии, абсолютистом как в мышлении, так и в жизни, мономаном, самомучителем, раздражавшим академический истеблишмент, и самым нетусовочным доном Тринити-колледжа, который отдавал предпочтение дешевым американским триллерам перед философским журналом «Мысль».

От черных дыр логики Витгенштейн спасался в кино, в Ирландии, Норвегии – только бы подальше от мира исполненных значительности людей. В 1947 году, за несколько лет до смерти в Кембридже, он отказался от профессуры.

Его этическим ригоризмом, аналитической элегантностью его языкового мышления восхищаются до сих пор. Полное двуязычное издание его сочинений Wiener Ausgabe (венское издание) готовилось в кембриджском архиве Витгенштейна и начало публиковаться с 1993 года.

Начало хорошее: совершенно ровная площадь под названием Маркет-хилл. Со времен Средневековья окрестные крестьяне расставляли в центре Кембриджа торговые ряды. Здесь пахло сиренью, сыром, рыбой, здесь торговали свежими фруктами, зеленью, книгами, древностями – только никакого холма здесь не было. Открытое место – как ни странно, слово hill в Кембридже означает именно это – простирается к востоку до церквей Св. Троицы и Св. Андрея. Как и во всех маленьких городах, рядом с рыночной площадью можно найти все, что душа пожелает: ратушу, церкви и кафе, банки и магазины. В таком аморфном архитектурном конгломерате витрины в стиле модерн на улице Маркет-стрит, 21 кажутся едва ли не лишними.

В северной стороне рыночной площади, там, где Роуз-Кресент плавно заворачивает за угол, бронзовая табличка напоминает нам о табачной лавке Бэкона. В список почетных клиентов этого семейного предприятия, процветавшего в Кембридже с 1810 года, входили заядлые викторианские курильщики вроде Альфреда Теннисона и Эдварда Фицджеральда в их бытность студентами. Впрочем, профессура в лице Чарлза Кингсли тоже не гнушалась лавкой – здесь покупали табак, трубки и спички «Везувий», надежные в ветреную погоду. О храме синего дыма, закрывшемся в 1983 году, осталось несколько строк, отлитых в бронзе, – «Ода табаку» Чарлза Стюарта Калверли. Он написал ее еще в 1862 году, когда был членом Крайстс-колледжа. Калверли, блестящий пародист, с одинаковой легкостью переводивший английских классиков на латынь и греческий и прыгавший через извозчичьих лошадей, был страстным спортсменом и курильщиком: «Смит, возьми свою сигару! / Ну-ка, Джонс, задай им жару! / За тебя, наш Бэкон!».

От Маркет-стрит ответвляется Петти-Кьюри, первая улица в Кембридже, которую замостили в xviii веке. Эта улица со множеством переулков и задних дворов представляла собой старый городской квартал, которому в будущем пришлось вновь столкнуться с прогрессом. Вместо того чтобы отреставрировать, в 1975 году его снесли и построили на его месте безликий торговый центр. «Ужасная ошибка» – по признанию строительного комитета. В центре Лайон-Ярд на пьедестале стоит красный лев, фирменный знак бывшей гостиницы «Красный лев». Несчастья, приключившиеся со старым городом в xx веке, умножают расположенные за торговым центром крытая автостоянка и здание суда. На обочине – иронический акцент: бронзовая статуя Майкла Айртона «Талос» – мифический страж, оберегавший остров Крит от всяких напастей.

За ратушей напротив туристического информационного центра расположено вытянутое кирпичное здание 1874 года постройки. Викторианская зерновая биржа, предназначавшаяся для крестьян с расположенных по соседству болот, ныне используется как многофункциональный концертный зал, вполне подходящий для поп-концертов, однако грубоватый по акустике, если говорить о симфонической музыке. Сразу за углом на Пис-хилл, который не имеет ни малейшего отношения к гороху, а связан с рыбой – peas (горох) на самом деле неверно переданное с латыни pisces (рыбы), – так вот, на Писхилл находится Театр искусств. На сцене этого небольшого театра выступали великие мимы, а не только юные звезды студенческого Общества Марлоу, чьи постановки здесь проходят регулярно.

Инициатором и спонсором этого театра был Джон Мейнард Кейнс, легенда национальной экономики. На открытии театра в 1936 году его жена, русская балерина Лидия Лопокова, играла Нору в «Кукольном доме» Ибсена. Копия двойного портрета этой искушенной в искусстве пары, которая висит в фойе театра, принадлежит кисти художника Уильяма Робертса, входившего в круг вортицистов.

Кейнс, коллекционер и меценат, знал, на что тратить деньги. Еще студентом, в 1904 году, он приобретал у антиквара Густава Дэвида всяческие раритеты, в том числе первое издание «Начал» Ньютона. Вы тоже можете предаться в Кембридже этой страсти всего в нескольких шагах от Театра искусств. В лавке Дэвида, на идиллической улочке рядом с кладбищенским садом церкви Св. Эдуарда, библиофилы по-прежнему могут найти куда больше того, что ищут.

Если антикварная лавка Дэвида прячется в укромном месте, то университетское издательство с книжным магазином расположились на виду – прямо напротив здания Сената. И хотя витрины Cambridge University Press (CUP) появились во внушительном кирпичном здании на углу Сент-Мэри-стрит лишь в 1992 году, книги там продавались задолго до того – как минимум с 1581 года. Поэтому дом № 1 по Тринити-стрит и рекомендует себя исключительно в превосходной степени, как «старейшее в Англии место, где торгуют книгами».

Как и в Оксфорде, первопечатник Кембриджа тоже был немцем – Йоханн Лэр из Зигбурга. Джон Сиберч (так англичане слышали название его родного города), как его называли, появился в Кембридже в 1521 году, напечатал на ручном печатном прессе десять книг и в следующем же году вернулся в Германию. Цензура превращала печатное дело в рискованное предприятие. Типография Сиберча была частной и не имела отношения к университету. В течение шестидесяти лет после его отъезда книги в Кембридже не печатались вовсе. И хотя университет в 1534 году получил от Генриха VIII лицензию, разрешавшую печатать и продавать omnes et omnimodos libres (книги всякого рода), книгоиздатели воспротивились этому. До 1584 года товарищество лондонских книгоиздателей удерживало монополию, но потом кембриджский печатник Томас Томас смог опубликовать первую книгу – на год раньше, чем его оксфордские конкуренты.

В начале было Слово – женевская Библия 1591 года, – и Слово в Кембридже стало приносить миллионы фунтов. Это то самое издание Библии, которым пользовался Шекспир и которое брали с собой в Америку первые английские поселенцы. Кембриджское университетское издательство делило с оксфордскими коллегами привилегию на издание Библии и молитвенников. Большая нужда в религиозной литературе в начале xix века принесла университетской типографии большую прибыль, которая пошла на финансирование учебной программы.